[vallia]

Меня внезапно пробил муз. На пять страниц на непривычной клавиатуре. Вот что значит, уже шесть дней не печатать!

Эта история одной из святых церкви из "Доминиона", записанная Марком Цемпером, который одно время, получив доступ в архивы Святой Палаты, записал несколько историй жизни их святых, как почитаемых, так и не очень. Записана она с целью "а интересный сюжет!" и в качестве чтения для Тройняшек, когда те вырастут. По мнению Петра Симонилла, которому Марк дал эти истории почитать, когда Тройняшки будут достаточно взрослыми, чтобы её читать, они уже сами получат нужные доступы к архивам их конторы.

Святая сиенская дева Феофано.

Официальное житие святой Феофано из Дома Орсини можно прочитать в любой библиотеке в Церквоном Доминионе, было бы желание. Отношение к этой святой у всех разное: в Сиене она достаточно известна, в Турине её знают, в других же частях Доминиона о ней известно в основном только священнослужителям. Инквизиторы, разумеется, имеют своё мнение, отличное от других. Ниже я привёл жизнеописание этой святой, которое я собрал, изучая документы и сочинения той эпохи.

Феофано родилась в 145 году в Доме Орсини в Сиене. Она была младшей родной сестрой герцога Коммода, дочерью герцога Сиены Серафима Иоанна и племяннице Сириция Орсини, больше известного как фанатичный патриарх Цилестин Душегуб.
Второй ребёнок в семье герцога Серафима Иоанна родился быстро и легко. Хотя герцог ожидал сына, рождению дочери он не очень расстроился: у него уже был наследник, который рос здоровым и разумным. Многие считали его отмеченным Богом, потому что даже во время чудовищной эпидемии чумы и оспы в 144г, когда умерли почти все младенцы и малолетние дети, принц Коммод не заразился и был по-прежнему здоров и весел.
В 148 году герцогиня Илена, до того имевшая превосходное здоровье, внезапно заболела и скончалась от неведомой болезни. После смерти её тело в несколько часов безобразно распуло и начало издавать ужасное зловоние, что явно говорило об отравлении жизнерадостной, умной и властолюбивой женщины. Но об этом говорили шепотом, потому что единственным, кто открыто ненавидел Илену и пытался заставить герцога Серфима Иоанна развестись с супругой, был зловещий Сириций Орсини, тогда ещё не взошедший на вершины власти, но уже получивший себе в архиепископство Неаполь и вхожий в ближний круг архиепископа Апо, будущего патриарха Урбана II.
Тут необходимо рассказать о сиятельных братьях и их взаимоотношениях.
Серафим Иоанн был старшим из братьев, которому была уготована судьба возглавить Великий Дом и огромное герцогство, стать опорой мира среди людей. Он отличался разумностью и отменным здоровьем. Как и маленького принца Коммода, его не брали никакие болезни, он был удачлив и красив. Всё это и то, что герцогиня Илена уже через год после свадбы родила молодому герцогу сына, лишало его младшего брата каких бы то ни было шансов занять трон и приговаривало его навеки остаться в тени Серафима Иоанна. Но случилось так, что решение их отца отправить Сириция в церковь, обернулось совершенно неожиданным результатом.
Цилестин Душегуб уже при жизни привлекал к себе внимание историков, заставляя их задуматься над своей личностью. И уже современники сочли, что Сириций Орсини - воплощение безграничного релегиозного фанатизма, который своей иступлённостью вышел за какие-либо грани добра и зла. Впрочем, если отбросить в сторону всю религиозную оболочку его деятельности или просто посмотреть на неё, как на красивые одежды, в которые люди имеют страсть наряжаться, то будет очевидно, что Сириций Орсини фигура гораздо проще и страшнее.
О юности Сириция осталось мало данных, а почти половина источников, в которых упоминаются юные годы будущего Душегуба, не заслуживаю доверия, поэтому мы не можем точно сказать, когда именно он почувствовал зависть к брату. Наверное, историки и биографы Сириция накинутся на меня за это высказывание, но я уверен, что большая часть его поступков обоснованна не релегиозным фанатизмом, а стремлением показать всем, что он - второй сын - гораздо лучше Серафима Иоанна.
Не буду вдаваться в подробности и скажу кратко: смерть жены сильно потрясла Серафима Иоанна. Имея от природы добрый нрав, он обратился за утешением к, как он считал, самому близком человеку: к своему брату Сирицию. Тот, к тому времени уже откровенно снедаемый из нутри своими пороками - завистью и злостью к людям - воспользовался случаем, чтобы подчинить брата своему влиянию. И именно благодаря влиянию Сириция, Серафим Иоанн искренне поверил в то, что его жена вела жизнь во блуде, и что её жуткая внезапная смерть - это кара свыше. Серафим Иоанн охотно ему поверил, потому что не видел ни одной причины думать плохо о своём брате.
Несомненно, именно по совету Сириция, герцог Сиены второй женой выбрал себе молодую Зою Литту из хорошего южного семейства. Я сомневаюсь, что Зоя была шпионкой Сириция Орсини и как-то влияла на супруга. У меня есть большие сомнения, что у неё были необходимые умственные способности для того, чтобы выполнять эту задачу. Всё детство и юность Зои прошло в одной из обителей на юге Феррыры, где она выросла в серую и непривлекательную девушку, иступлённо соблюдающую все обряды церкви, боящуюся всех книг кроме Писания, подозрительную и глупую. Сиенцы, сначала приветствовавшие свою новую герцогиню, надеясь, что она отвлечёт их правителя от его печали, пришли от неё в ужас. Замок Розы, сиявший при Илене, превратился в мрачное и унылое место. Зоя, не умеющая даже расписаться на документе, не имея при себе листка с подсказкой, как писать своё имя, тотчас же взялась за наведения приятного ей порядка в новом доме. Из залов и комнат замка были изгнаны все картины кроме икон. По её приказу из комнаты герцога сняли даже портреты Коммода и Феофано. Великолепная герцогская библиотека была спасена от этой женщины лишь благодаря друзьям герцога, которые вывезли её из Замка Розы в резиденцию герцогов Орсини в Сиене.
Расчёт Сириция, как мне видится, был в том, что слабая здоровьем Зоя, постоянно морящая себя длительными голодовками, никогда не сможет родить его брату ещё наследников, а своей серостью и унынием сведёт его самого и пасынка в могилу. Так бы оно и случилось, но в 149 году произошло очередное пышное примирение дома Орсини и дома Колонна. В честь этого события принц Коммод, тогда достигший возраста четырнадцати лет, женился на принцессе Аникии Колонна. В честь этого события герцог Серафим Иоанн подарил сыну одно из имений в пятнадцати милях от Стены, которая тогда только начинала строиться и ещё не получила имени своего основателя. Так принц Коммод нарушил планы своего дяди: он выпал из унылой и удушающей жизни Замка Розы, а вокруг него в вилле Дубов стали собираться противники Зои и Сириция.
Но Феофано осталась с мачехой. О её детских годах известно мало, но несомненно, они были далеко не радостными. Зоя, наслышанная о "блуде" своей предшественници, свято верила, что Феофано унаследовала все пороки своей матери и поэтому, чтобы спасти свою душу, должна жить в невероятной строгости. Детство Феофано представляло из себя сплошной кошамар из молитв, голоданий, церковных обрадов, суеверий, к которым была склонна Зоя и непрекращающегося смирения перед глупой и самодовольной женщиной. В итоге Феофано выросла похожей на мачеху: некрасивой, унылой, невзрачной и неграмотной женщиной, которая производила своим религиозным фанатизмом и разговорами о грехе удурчающее впечатление даже на церковных иерархов.
А что её отец? Герцог Серафим Иоанн два года честно прожил с женой, которая за это время два раза выкидывала из-за "постов" детей, и, не выдержав, покинул Замок Розы, чтобы больше никогда туда не возвращаться.
В 163 году Патриарх Урбан II начал дело всей своей жизни: он объявил великий поход Церкви на нелюдь, которая своим существованием оскверняет Божий Мир. Нам он известен как Тридцатилетняя Война. В том же году герцог Карл Висконти, подыскивая невесту для своего сына Гилара невесту, обратил внимание на Феофано Орсини. Он слышал о том, что она глупа, неграмотна и религиозна до иступления, но и принц Гилар был не красавцем: из-за детской травмы молодой человек хромал и у него рос горб. Герцог Карл рассуждал, что его невестка должна будет произвести ему на свет законнорожденного внука, а не давать советы как жить. К тому же он счёл, что её глупость была следствием ненадлежащего воспитания, а не следствием её природы: родители принцессы славились как очень разумные люди.
Серафим Иоанн, к тому времени уже привлекавший к управлению государством сына, внял советам Коммода, что Феофано будет лучше вдали от мачехи, и дал согласие на свадьбу.
Кстати, надо отметить, до этого Серафим Иоанн пытался организовать замужество дочери с монаршьими домами Франкии и Богемии. Именно во время этих попыток и выяснилось, что дочь блистательной Илены стать, как её мать, украшением короны супруга не сможет, даже если в её вздумает взять в жёны Патриарх.
Свадьбу сыграли через месяц после сговора. Тут и выяснилась одна накладка. Слухи о Феофано оказались сильно преувеличены - причём в лучшую сторону.
Принц Гилар, уже готовившийся при встрече извиняться перед невестой за свои уродства, был потрясён, когда ему представили бледную, с выпученными глазами и приоткрытым ртом девицу. Принцесса Феофано была сутула, не умела двигаться правильно, постоянно вздрагивала, дёргалась, не имела никаких представлений о хотя бы каких-то манерах. К ужасу сопровождающих принца Гилара (да и к ужасу самого принца), невеста не умела пользоваться вилкой, прилюдно зевала, могла почесаться прямо во время разговора. Апофеозом всего этого был момент, когда на официальной церемонии представления свёкру, внучка легендарной Екатерины Сиенской и блистательной Илены Орсини, прилюдно влезла рукой себе под юбку, чтобы почесать свербящее из-за отсутсвия ухода тело около промежности.
Ещё увидевших девушку потряс запах давно немытого тела, исходившей от дочери Великого Герцога. Феофано, ярая сторонница усмирения бренной плоти, воняла так, что рядом с ней могли находиться только служанка, приставленная к ней мачехой и солдаты её отца, которые не могли ослушаться приказа и отойти от девушки.
Говорят - и я этому верю - когда герцог Карл увидел невестку, он потрясённо воскрикнул:
- Теперь-то я понимаю, почему эти два хрыща отдали мне её без разговоров! Да они мне её денег должны за то, что я её согласился забрать!
Одним словом, никто не ожидал, что принцесса Феофано окажется такой.
Солдаты и чиновники Орсини, передав Феофано на руки её будущему свёкру, без промедлений откланялись, словно боялись, что её отдатут им обратно.
Мы можем быть уверенны, Висконти и их придворные очень хотели это сделать.
Но герцог Карл был не из тех, кого могут остановить чьи-то вонюие чресла.
- Вымыть её и привести в человеческий вид, - велел он.
Его приказ с радостью выполнили. Перепуганную Феофано насильно раздели и вымыли. Принц Гилар (и многие придворные и чиновники Висконти) записал в дневнике, что истеричные вопли его невесты о том, что ей губят её невинную душу, были слышны даже за пределами дворца Висконти. Под венец Феофано вели силой. Архиепископ, бывашая незаконнорожденой сестрой герцога Карла, без вопросов совершила обряд. В тот же день дворец Висконти ночью насладился повтором концерта в исполнении Феофано, оторая прямо на брачном ложе разбила мужу пяткой нос. Брак, который должен был завершиться соединением супругов на ложе, остался в подвешенном состоянии. Герцог Карл решил, что надо немного подождать, пока девушка отойдёт от воспитания мачехи и проникнется ценностями нормальных людей, и велел оставить невестку в покое на три месяца.
Ожидание, пока Феофано станет похожа на человека, длилось почти год. Всё это время герцог Карл проявлял истино христианское терпение, не мешая Феофано молиться в церкви, тридцать семь раз за молитву отвешивая иконам земные поклоны, выполнять доведённые до дикости церковные обряды и проповедовать ближним о "всемирном грехе" и прочих глупостях. За это время среди горничных дворца стало наказанием отправка прислуживать принцессе, а принц Гилар от такой жены вылечился от комплексов, порождёнными его физическими увечьями, и стал, по всеобщему мнению, крайне интересным и привлекательным молодым человеком.
За этот год принц Гилар семь раз пытался вступить со своей супругой в контакт. Но не получалось даже завязать какой-то разговор: Феофано категорически не желала меняться. Она продолжала устраивать голодовки, сожгла несколько анатомических книг из герцогской библиотеки (она не могла прочесть их содержания, но ей хватило изображения в них человеческих тел), изрезала религиозную картину с святой Игнессой, прикрытой волосами и не собиралась соблюдать хоть какую-то гигиену. Так же она писала письма домой в Сиену. Все они оставались без ответа, потому что герцогиня Зоя и её окружение грамотой не владели, а при дворе Серафима и Коммода никто не мог разобрать каракули принцессы. Если кому-то из читателей интересно, несколько её писем сохраниилсь в герцогских архивах Сиены. Хотя эти безграмотные каракули ряд ли кого заинтересуют, разве почитателей Феофано.
Через год после свядьбы терпение герцога Карла кончилось. Он выдал сыну в сопровождение нескольких солдат дома Висконти и велел взять жену силой и сделать ему, наконец, внука.
Последовавшая безобразная сцена с воплями, проклятиями и рукоприкладством, в результате которой свежевымытая Феофано с кляпом во рту оказалась привязанной к кровати в такой позе, что её супругу оставалось только выполнить свой долг. Но тут выяснилось, что принц Гилар, сменивший за год двух любовниц, никакого плотского влечения к жене. Тут уже ничто не смогло помочь: ни надетый на голову Феофано мешок, ни вызванная в спальню любовница принца, ни изрядная порция вина. Прниц, стоило ему подмумать о том, с чем он сейчас должне будет совокупиться, терял всё мужское желание.
Это взорвало герцога Карла. Он направил Патриарху Адриану II послание, где просил расторгнуть брак его сына. При этом он дела упор на то, что его невестка очень благочистива и блюдёт свою чистоту, а его сын не осмеливается силой нарушить эту благодатность жены. И лучше бы было, чтобы брак, оказавшийся ошибкой, был расторгнут. Патриарх, восхищённый таким смирением герцога (а так же обеспокоенный, что в случае пресечения мужской линии герцога Карла, к власти в Милане придёт его кузен и племянники, бывшие ярыми ненавистниками Санктавилля), дал согласие на расторжение брака.
Миланский архиепископ так же молча првоела церемонию расторжения брака, и Феофано в тот же день вместе с её скромными пожитками отправили к брату ( к тому времени герцог Серафим Иоанн сконачался, и, без сомнения, от яда - только не своего кузена, как это принято считать, а своего брата Сириция, который стал ждать возможности занять трон).
Коммод, не сомотря на сочувствие участи сестры, её появлению в своём доме не обрадовался. Герцогиня Зоя к тому времени уже была выселена из Замка Розы и, лишенная своей верной вонючей свиты, была заперта в одном из монастырей, где даже молчаливые и терпеливые сёстры-урсулинки старались с ней не связываться. Отправлять к ней родную сестру Коммод не решился, и разрешил ей поселиться в одной из комнат Замка Розы.
Ни герцогиня Аникия, ни двор, ни слуги, ни солдаты Орсини не оценили милосердия и братской любви герцога Коммода к Феофано. Появление в замке вонючей, унылой и религиозной принцессы отравило жизнь почти всем. Феофано кидалась на картины, называя их богохульством, кричала на племянников, что они дети греха, один раз облила из вдера святой водой Аникию.
Коммод терпел всё
Но когда однажды к нему, вся в слезах, прибежала младшая дочь и долго плакалась, что боится тёти Феофано, которая её обижает, и в тот же день пришла разъяренная Аникия с красным вздувшимся рубцом на щеке - следом от плети Феофано, которым она пыталась "усмирить поганую грешную плоть блудницы" и который чудом не лишил герцогиню глаза, терпение Коммода лопнуло.
Феофано была лишена своего рассыпающегося и грязного томика Писания (читала она его по слогам и с жуткими завываниями, вызывая отропь у слуг), у неё отобрали все её средства истязания плоти, были прогнаны из Сиены все ей сочувствующие. С благословления архиепископа Сиены ей выстригли тонзуру и, как душевнобольную и требующую особого ухода, отправили в обитель кларетинок в тени стены её отца.
На этом самая интересная часть нашего рассказа закнчивается. Нет никаких сомнений, что случавшиеся в обители "чудеса" вроде исцилений, небесных сияний и снисхождения ангелов были выдуманны по приказу её дяди Сириция: к тому времени этот Орсини, уже занявший трон Патриарха и продолжавший чудовищные разорительные войны с нелюдью, окончательно сошел с ума, потому что хоть какая-нибудь логика в его поступках пропадает. Коммод, почувствоваший эти настроения, вёл себя ниже травы, тише воды, что и позволило ему пережить это страшное время.
Прославление Феофано как святой было сделано не в пику её брату, который, как нам известно, уже начал в то время подумывать о том, что надо прекращать разорительные воины. Для Сириция прославление его племянницы, известной в Санктавилле как благочестивая невестка герцога Карла, было доказательство своей богоизбранности: пока он не погрузился в пучину безумия, ему постоянно казалось, что кто-то может подойти к нему, ткнуть в него пальцем и сказать "Ты не мой Патриарх! Ты не избран Всевышним!". В 1973 году Феофано, уже прославившаяся "чудесами", прибыла в Санктавилль.
Торжественная церемония, во время которой встретились дядя, одетый в изодранное старое патриаршье одеяние и звенел спускающимися с его плеч тяжелыми цепями сгрузами, и его племянница, тощая, бледная, вонючая, с выпученными глазами, лишенная поти всех волос от плохой еды, произвела на Санктавилль удурчающее впечатление.
Феофано на правах святой прожила на Апостольском острове три года, пока не случился печально известный "поход" её дяди с флотом против Империи, лежаей за океаном.
Когда на берег через неделю после отправления флота вынесло остов последнего остовавшегося во флоте Доминиона железного судна "Святой Басилий", собрался герцогский совет Великих Домов. К ним присоединились монархи Франкии, Богемии, Силезии, Моравии, Кастили и более мелких государств. Так же к ним присоединились церковные архиепископы. Этот грандиозный собор, беспрецедентный в истории Доминиона, постановил считать Сириция Орсини мёртвым, из чего следовала необходимость избрания нового Патриарха. Что и было сделано.
А что Феофано?
А она была отправлена обратно в свою обитель. На неё надели ремни, как на буйную душевно-больную, и она ещё долго прожила около Стены Серфима и даже видела, как в 186 году грандиозную оборонительную систему её отца штурмовали вышедшие из Леса нелюди. Она тихо скончалась в 210 году, не осчастливив за тридцать лет обитель ни одним чудом. Она стала одной из последних святых, прославленных так ещё при жизни.

В заключение остаётся только добавить, что не смотря на откровенно ложную природу "чудес", свершенных Феофано, на то, что своим поведением она позорит великое звание святого человека, за полтора столетия "дело" Феофано Орсини так и не было пересмотрено и её поитание продолжает происходить. Печальная история её жизни в какой-то степени вызывает к ней сочувствие, ведь возможно, принцесса Феофано могла бы стать великой женщиной, не попади она младенцев в руки глупой Зои Литта. Но одно дело сочувствовать несчастной участи бедной женщины, а совсем другое - делать её возмутительный по глупости образ жизни образцом для подражания. Возможно, святая Феофано Сиенская и не такая значимая святая, но среди почитаемых нашей Церковью людей ещё много святых, которые как образец для подражания просто опасны для наших добрых людей.

@темы: magnus familia, historia, ecclesia